Дело турецкого армянина Гулгуляна Киркора Манука-Абаджи

15 марта 1921 года студент Согомон Тейлерян застрелил в Берлине одного из организаторов Геноцида армян 1915 года — бывшего министра внутренних дел Турции Талаата. Берлинский суд оправдал его. Однако это был не первый процесс, в ходе которого армянин был оправдан за убийство турка. Первым это сделал блистательный русский адвокат Николай Карабчевский, защищавший Киркора Гульгульяна в 1899 году в Симферополе.

Николай Карабчевский родился 30 ноября 1851 г. в Николаеве. Его отец, Платон Михайлович — дворянин, полковник, командир уланского полка, имел экзотическое происхождение. «Во время завоевания Новороссийского края», — говорится в рукописной биографии Карабчевского, — русским полком был забран турецкий мальчик, определенный затем в корпус и дослужившийся в военных чинах до полковника. Фамилия ему была дана от слова «кара» — «черный». Этот турчонок, Михаил Карапчи, который принял фамилию «Карабчевский» и стал в чине полковника крымским полицеймейстером является дедом Николая Карабчевского. Турецкие корни не помешали Карабчевскому грудью встать на защиту Гульгульяна. «Обычное» криминальное дело он фактически обратил в политический процесс.

22 сентября 1899 г. в городе Симферополь судом присяжных было рассмотрено наделавшее много шума дело турецкого армянина Киркора Манук-Абаджи Гульгуляна, служащее отголоском турецких зверств в 1895 году.

Гульгулян, случайно встретив в Симферополе турка Хасана, зарезавшего на его глазах в Байбурте его престарелого отца и двух братьев, нанес убийце рану кинжалом, от которой тот пал намертво.

Страницы «Крымского вестника» сохранили некоторые подробности этого дела.

«В зале суда была масса публики. Заседание началось в пол одиннадцатого утра. Скамью подсудимых занял Киркор Гульгулян. Ему было около 27 лет, брюнет с характерными особенностями восточного лица. Председатель при помощи переводчика предложил подсудимому ряд вопросов. Подсудимый ответил, что происходит из Турецкой Армении, холост, восемь месяцев проживает в России.

Читается обвинительный акт. «В конце марта 1898 г. турецко-подданный, житель города Байбурта, Эрзерумского округа Оттоманской империи, по национальности турок, Хасан, сын Батаса-Мимий Оглу по своим делам приехал в Симферополь и остановился на Севастопольской улице, в кофейне армянина Карапета Манушарянца.

Двадцать седьмого апреля вечером Хасан вместе со знакомым пошел пить кофе в этой кофейне. Но по дороге из-за забора, отгораживающего производящуюся при доме Топалова с улицы постройку, неожиданно выскочил какой-то человек, бросился на Хасана, ни слова не сказав, нанес ему удар кинжалом в левый бок и обратился в бегство. Киркор был немедленно настигнут и задержан, с окровавленным кинжалом в руках, городовым Кремневым при помощи некоторых лиц, бывших с Хасаном; последний, обливаясь кровью, упал и тут же на улице скончался. Задержанный Киркор сознался в убийстве Хасана и объяснил, что в Симферополе живет несколько месяцев, занимается сапожным мастерством, а в Россию он бежал из Турции еще в 1895 г., после армянских беспорядков, во время которых он потерял отца - Манука и двух братьев - Саркиса и Хачатура, убитых в городе Байбурте на его глазах Хасаном. Об этом случае Киркор рассказал следующее: «Сам я спрятался под диван, но видел все происходившее. После этого происшествия бежал сначала в Батуми, а потом в Крым и поселился в одной кофейне, стал работать сапожником. Однажды в кофейне я увидел Хасана. Вспомнив убийство родных, я не сдержался, подошел к Хасану и сказал: «Здравствуй». Хасан спросил у меня, кто я и откуда. Я ответил: «Из Байбурта, Гульгулян!». Он сказал: «Я помню эту фамилию». Тогда мысль отомстить ему за родных засела у меня в голове, и я на другой день купил кинжал». Далее Киркор рассказал, как он выждал Хасана и убил его кинжалом».
Показание Киркора произвело на публику чрезвычайно сильное впечатление.

Во время допроса ряд свидетелей, бежавших из Байбурта после избиений армян на вопрос «Зачем приезжал в Симферополь Хасан?», отвечали «За долгами…он собирал здесь свои долги, и, если армяне не платили, Хасан говорил, что поедет в Турцию и там задаст им». В семьях каждого из них турки перерезали по нескольку человек.

После выступлений свидетелей слово предоставили защитнику Киркора, адвокату Карабчевскому. Его речь переломила ход суда.

«Событие, о котором говорят свидетели, историческое. Путем допроса нельзя воссоздать все в ярких красках. Я прошу разрешить мне представить суду сборник «Братская помощь армянам» и книгу «Положение армян в Турции» и прошу обратить внимание на некоторые статьи, где подробно воспроизведены турецкие зверства. Если бы мы захотели ограничить судебное следствие в настоящем деле исключительно тем необходимым материалом, который заключается в рассказе подсудимого и двух-трех свидетелей байбуртской резни, мы очутились бы в странном положении.

Где-то, не так далеко от нас, на территории блистательной Порты, всего три с половиной года назад, а не в кровавой глубине прошедших веков, среди мирных жителей городских кварталов, населенных армянами, невозбранно и безнаказанно, при попустительстве властей, шайки вооруженных турок безжалостно насиловали, грабили и убивали армянское население. Во главе одной из таких неистовствующих банд носился по городу Хасан-Мимий-оглу, убитый в Симферополе 29-го апреля 1898 года, ударом кинжала армянина Киркора Гульгуляна».

Далее Карабчевский подробно описал резню и гонения на армян в Турции, чем шокировал суд. Затем он провел небольшой исторический экскурс, рассказав, как турки-мусульмане вторглись на территорию, где на протяжении шести веков жили армяне-христиане, которые, став турецкими подданными, в общий строй государственной жизни, управления и суда так и не вписались, а их духовная жизнь и имущество законом не защищались.

Судья пожелал прервать речь Карабчевского: «Прошу вас не касаться событий, не бывших предметом судебного следствия».

«Я буду касаться лишь исторических событий, известных даже гимназисту седьмого класса. Получив университетское образование, я вправе считать эти исторические факты общеизвестными и не нуждающимися в судебной поверке», - ответил Карабчевский и продолжил.

Описывая быт армян в Османской империи, он старался доказать, что они не были склонны к насилию, что в итоге вышло им боком.

«В 1894 году в разных османских городах начинаются массовые погромы и убийства армян. «Чистка» начинается в Сасуне, ее объясняют мятежом якобы со стороны самих армян. По сведениям, собранным представителями других стран, до начала 1896 года в Малой Азии было убито более 40 тысяч христиан. Резня 1897 года в Байбурте стала логическим продолжением всей этой кровавой вакханалии. В 1899 Киркор, разоренный скиталец, встречает в Симферополе Хасана, прибывшего в Крым по делам. Хасан преуспевал, нажившись на убийствах в Байбурте и выглядел вполне счастливым и довольным. Киркор, увидев его, замер на месте. Перед ним был человек, который резал его отца и братьев в ту минуту, когда, изнывая от страха, он сам лежал под диваном, не смея перевести дыхание. Киркор бросился на Хасана, когда тот шел в числе других пяти человек. Без колебаний он отличил его от всех других, почти одинаковых с ним по росту и фигуре. Хасан упал замертво на месте. По заключению врача-эксперта, длинный кинжал проник прямо в его сердце. Как рассчитал и угадал Гульгульян свой удар в темноте, остается тайной его или провидения. Словно лезвие кинжала было намагничено и его притянуло к железному, не знавшему никогда сострадания сердцу Хасана», - рассказывает адвокат и делает умышленную паузу.

Затем он обращается к суду, ссылаясь на уголовный кодекс Российской империи, подчеркивая, что русские законы рассчитаны на человеческие отношения, регулируемые законами.

«Вы теперь знаете, из какой пучины беззакония вынырнул Гульгульян. Убийца его отца и братьев не подлежал никакому законному возмездию. Стало быть, несчастному оставалось бы только «забыть» о том, что его старик-отец и два брата на его же глазах безжалостно зарезаны Хасаном. Но разве возможно это забыть? Разве подобные вещи забываются? Он не искал встречи с Хасаном. Их свела судьба, их свел тот рок, вера в который так сильна на Востоке. От человека мы вправе требовать лишь человеческого. Забыть, простить Хасану мог бы разве «сверхчеловек». Не ищите его в несчастном, жалком Гульгульяне. Ваш суд также только суд человеческий. Что сверх человека, то уже Божье, и нам остается только посторониться… Посторонимся!».
Посовещавшись две минуты, присяжные заседатели вынесли подсудимому оправдательный приговор. Адвокат выиграл заведомо проигрышное дело, не дав молодому человеку попасть в тюрьму.

Приговор был встречен шумными аплодисментами публики.

О дальнейшей судьбе Киркора Гульгульяна ничего не известно.

ПОДДЕРЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, НАШ САЙТ
С Вашей помощью он станет более полезным и информативным.